25.01.2009 21:37
Газовая «война» преподнесла России немало уроков. Стало очевидно, что сегодняшняя Украина с её прозападным руководством становится угрозой для нашей безопасности, а следовательно пора за неё бороться. Интервью с Ю.А. Квицинским, первым заместителем председателя Комитета по международным делам Госдумы.
Вопрос. Российско-украинская договоренность по газу наконец достигнута. Как расценивать эту договоренность? Насколько устойчивой она будет? Кто победил, а кто проиграл?
Ответ. Прежде всего подписанные документы — это компромисс. Уступки сделаны обеими сторонами, которые сочли за благо прекратить так называемый газовый спор. Он вызывал растущие издержки и для России, и для Украины. Причем не только экономические, но и политические. Означает ли это, однако, конец спора или лишь временную паузу, сказать сложно. Украинцы добились двадцатипроцентной скидки за поставляемый из России газ в 2009 году. Для них в складывающейся обстановке это было главным. А что касается их обязательств платить начиная с 2010 года полную рыночную цену, то, боюсь, не возникло бы по истечении года в Киеве желания обсудить этот вопрос заново. Это отвечало бы украинскому стилю ведения дел. Правда, многое будет зависеть от того, как будет выглядеть через год цена на газ на европейском рынке. Она ведь исчисляется из цен на нефть и нефтепродукты, а затем проецируется на поставки газа с «лагом» в полгода. Сейчас цена еще достаточно высока, т. к. учитывает недавние пиковые цены на нефть, доходившие до 140 долларов. Но уже через короткое время из-за обвала цен на нефть на мировых рынках дело будет выглядеть иначе. Может получиться и так, что в 2010 году Украина станет платить за наш газ не больше, а даже меньше того, что платила до сих пор. Вот Киев и будет действовать в соответствии с обстановкой и исходя из наличия или отсутствия денег в своей кассе. Денег у него нет и сейчас, а предстоящее повышение цены до уровня выше 300 долларов — это приговор экспортным возможностям украинской промышленности.
Вопрос. Но российская сторона, вступая в газовую схватку с Киевом, наверняка думала не о снижении, а об увеличении доходов от экспорта газа на длительную перспективу. Деньги сейчас крайне нужны из-за огромных расходов на стабилизацию банковской системы и финансовых рынков, из-за резкого падения поступления средств в госбюджет, закрытия предприятий, увольнений, задержек зарплаты и т. д. Чего же в реальности добилось российское руководство с помощью баталий с украинцами?
Ответ. Кризис — это такая штука, которая заставляет распрощаться со многими иллюзиями и розовыми надеждами. В их числе были и расчеты на стабильно высокий доход от экспорта российских энергоресурсов. Между тем цена на нефть упала ниже 40 долларов за баррель, акции Газпрома за год подешевели на 76%, более 25% валютных запасов уже истрачено на поддержку курса рубля, деньги Стабфонда тают на глазах. Разговоры о том, что рубль будет международной резервной валютой, стихли. Госбюджет срочно перекраивается, причем очевидно, что российская власть, объективно говоря, не является той хозяйкой, которая управляет нашей экономикой и бюджетом. Россия как сидела, так и сидит на нефтегазовой игле. У нее по-прежнему не работает реальное производство, ее благополучие в огромной степени зависит от цен на энергоносители на мировом рынке, а управляем этим рынком не мы, а другие. В этом принципиальном плане договоренность с Украиной положение существенно не изменит.
Однако же, конечно, есть и некоторые плюсы для нас, правда, скорее частичного свойства. Хорошо, что наконец ликвидирован сомнительный посредник в лице сидящей в Швейцарии совместной российско-украинской фирмы «РосУкрЭнерго». Подобные структуры, которые в наши дни, как пиявки, обязательно висят на сделках между государственными партнерами, всегда дают пищу для подозрений, что они учреждались и действуют для того, чтобы отсасывать деньги в пользу неких влиятельных лиц и их родственников. Не обходилось без этого, наверное, и в данном случае. Во всяком случае, такие намеки публично делал В. В. Путин. Кроме того, сама по себе достигнутая сейчас договоренность впредь вести дела на базе рыночных цен делает российско-украинские газовые отношения более прозрачными. Хотя вряд ли прозрачность поначалу была основной заботой российской стороны. Скорее, преобладало стремление к повышению прибылей. Но получилось то, что получилось.
Вопрос. От того, что добились прозрачности в этом отдельном вопросе, вряд ли что-либо изменится в российской действительности в целом. Тут не стоит обольщаться.
Ответ. Согласен. В российско-украинских газовых делах добавилось немного прозрачности только потому, что «поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». В остальном же российская внешнеэкономическая деятельность как была, так и остается сплошными потемками. Разве секрет, что российские статистические данные об объемах экспорта и импорта из года в год расходятся, и весьма существенно, с соответствующими официальными данными наших зарубежных партнеров. Чтобы догадаться, в чем тут дело, как говорится, и к бабке ходить не надо. Например, по российским данным, наш торговый оборот с Кипром составляет несколько миллиардов долларов, а по кипрским — измеряется лишь сотней миллионов. На Кипр якобы вывозится в огромных количествах наша нефть. Но в действительности она там никогда не бывает. Это по бумагам она продается офшорным кипрским фирмам, контролируемым нашими доблестными бизнесменами, по одной цене, и тут же якобы перепродается этими фирмами, но уже по совсем другой цене настоящим адресатам. И все довольны, и все всё видят, как уходят от налогов, как грабят государство. Это сложившаяся с ельцинских времен система. Она в разных вариантах действует на многих направлениях. Нашим украинским партнерам просто не повезло. Попали под раздачу. А другие по-прежнему здравствуют и процветают.
Вопрос. Но в российско-украинском споре была и третья сторона — Евросоюз, куда на время прекратился транзит российского газа. Как вам видятся поведение и действия ЕС?
Ответ. Евросоюз, по сути дела, поддерживал Киев. Он делал это не столь открыто, как США. Но стремление разрешить российско-украинский спор за счет России ощущалось с самого начала. В первые же дни конфликта Брюссель стал говорить о том, что во всем виновата Россия, выдвигать в наш адрес требования немедленно и во что бы то ни стало возобновить поставки газа в Европу и выражать всяческое сочувствие Украине, против которой русские, мол, опять используют газовое оружие в политических целях. Это была провокационная позиция, поскольку подталкивала Киев в расчете на поддержку ЕС проявлять непримиримость, саботировать и срывать переговоры, одним словом, давить на Россию. Лишь постепенно ЕС сдвигался на «равновесную» (для вида) позицию. Под конец она звучала так: «Европейцам недосуг разбираться, кто виноват, а кто прав. Скорее всего, виноваты обе стороны», а Евросоюз требует от них лишь одного — немедленно возобновить поставки газа в Европу — и готов оказывать помощь в наблюдении за выполнением соответствующей договоренности. К подобной «гибкости» ЕС пришел, однако, лишь после того, как увидел, что реально рискует остаться в зимние холода без газа вместе с Украиной.
От достигнутого между Россией и Украиной компромисса у ЕС есть, конечно, определенный навар. Газ они по-прежнему будут получать и, помимо этого, сделали даже определенный шаг к установлению контроля над трубопроводной сетью Украины. Им давно этого хотелось не меньше, чем американцам. Теперь они получают эту возможность, причем с согласия и при поддержке России. Они, конечно, продолжат преследовать и свою главную цель — внедриться на российские месторождения и получить доступ к российской трубе. Но решать эту задачу они попробуют уже на переговорах о новом пакте сотрудничества между ЕС и Россией. Нажим тут будет сильным. Он готовится в политическом и дипломатическом плане уже сейчас. Лидеры ЕС в один голос заявляют, что спор с Украиной якобы очень подмочил в их глазах репутацию России как надежного поставщика газа и что Москве надо будет сильно постараться для того, чтобы восстановить эту репутацию. Как? Разумеется, за счет уступок ЕС. Иначе они грозятся «принять меры».
Вопрос. Это какие еще меры?
Ответ. Называют отложение заключения пакта о сотрудничестве с нами и приема России в ВТО. Вообще-то это свидетельствует лишь о том, что серьезных рычагов давления на нас у них нет. Прежнее соглашение о сотрудничестве России с ЕС было продлено автоматически и действует вполне удовлетворительным для нас образом. А что касается приема в ВТО, то, слава богу, что мы в него до сих пор не вступили. В обстановке нынешнего кризиса членство в ВТО очень затрудняло бы наше положение. Кроме того, надо иметь в виду, что Европа, что бы она ни говорила, без российского газа обходиться не сможет еще длительное время. Нет у нее реальной альтернативы сотрудничеству с нами в энергетической сфере.
Вопрос. Ну а как видятся итоги спора с нами для Украины?
Ответ. Наверное, мы все же в плюсах. Киев не смог навязать нам свою точку зрения даже таким рискованным и скандальным способом, как полное прекращение транзита газа. Его упорно повторяемое кредо: «Воровали ваш газ, воруем и воровать будем, и ничего вы не сделаете», — получило серьезную пробоину. Одновременно Украина подпортила свои отношения с ЕС, прежде всего с теми его восточноевропейскими членами вроде румын, болгар, венгров и словаков, которые были главной опорой политики США, добивавшихся немедленного приема Украины в НАТО и ЕС. «Старшие» члены НАТО и ЕС, когда дело приняло серьезный оборот, не стали, да объективно и не могли помочь этим ретивым новобранцам. Те были вынуждены бегать по столицам и заботиться о себе сами. Солидарность с НАТО и ЕС была нарушена, авторитет этих организаций в глазах восточноевропейцев поколеблен. Кроме того, Киев понес и весьма существенные внутриполитические издержки. Во всяком случае, глядя на политический хаос, наступивший на Украине, на Западе заговорили о ней как о «несостоявшемся государстве». И это после того, как столько средств и сил было вложено в «оранжевую» революцию Ющенко и его антироссийскую команду!
Вопрос. Какую роль сыграло обострение внутренней обстановки на Украине в решении наставников украинского президента свернуть конфликт?
Ответ. Начну с того, что для многих понимание происходившего не выходит за рамки спора о новой цене на газ. Другие же смотрят на вопрос шире. Для них речь идет об Украине, ее существовании как государства, о ее политическом будущем. В дни конфликта с западной стороны можно было слышать весьма откровенные рассуждения на этот счет. Понятно, что цены на газ для Украины — это больше чем коммерческий вопрос. В нынешних условиях это даже ключевой вопрос жизнеспособности украинского государства. Сердце ее экономики — это металлургия, сосредоточенная в юго-восточном углу страны. Заводы находятся в сильно изношенном состоянии. Из-за кризиса украинская металлургия работает на 53% мощности, т.е едва дышит. Если поставки газа прекращаются или резко сокращаются из-за роста цен, то возникает угроза коллапса украинской экономики. А может быть, как опасаются на Западе, даже и нынешней украинской государственности. Что если этот коллапс случается в тех районах Украины, где сосредоточена основная часть ее промышленности и преобладает русскоязычное население, враждебно настроенное по отношению к киевским властям, протестующее против зажима русского языка и русской культуры, не желающее идти в НАТО? Что если дело доходит до социального взрыва и юго-восток Украины выходит на улицу?
А обстановка с каждым днем обострялась. В этих условиях Киев оказывался перед выбором: идти на дальнейшее обострение и связанные с этим риски или на время отступить, получив вновь российский газ с максимально возможной скидкой. Похоже, что Запад и его киевские ставленники испугались, что потеряют Украину. Не надо также недооценивать влияние на такое их поведение урока, который был преподан Саакашвили на Кавказе. США, НАТО и ЕС сильно обожглись там и поэтому предпочли посоветовать киевским руководителям «кончать базар». Пока что кончать.
Вопрос. Что вы имеете в виду?
Ответ. Думается, что газовый конфликт Украины с Россией был для западных стратегов своеобразной разведкой боем. Его результаты будут предметом тщательного анализа при подготовке следующих акций по «сдерживанию» путинской России, ее окружению и дальнейшему оттеснению. Конфликт обнаружил ведь не только уязвимость Украины со многих точек зрения, ее неспособность выступать на данном этапе в качестве главного тарана на постсоветском пространстве. Над этим Западу предстоит, как видно, еще тщательно поработать, приняв, однако, пока все меры для сохранения у власти на Украине нынешнего антироссийского националистического режима.
Но конфликт с Украиной вскрыл не только ее слабости, но и высветил болевые точки России. Перспектива утраты на сколько-нибудь длительный период возможности сбыта газа в Европе чрезвычайно взволновала Москву. Этим якобы «коммерческим» вопросом две недели с утра до вечера лично занимались высшие руководители Российского государства и при этом чрезвычайно нервничали. Это не могло не обратить на себя внимания. Происходило это, конечно, не от бескорыстной любви к европейским партнерам и не из-за заботы о привитии правил приличия украинским воришкам российского газа. Дело в другом. Лиши Россию возможности сбывать свой газ в Европе, и она через некоторое, впрочем не столь уж долгое, время может оказаться в очень тяжелом положении. Конечно, Запад и его украинские клевреты пока еще не подготовили все необходимые условия для подобной операции. Но то, что они серьезно занимаются этой темой, сомнению не подлежит. Они и сами не очень скрывают это, то и дело выступая с заявлениями и пописывая статейки о том, как газовый монополист Россия может «пасть на колени», окажись она лицом к лицу с единым фронтом западной монополии потребителей российского газа. Ведь у России, по существу, после 1991 года не стало ни собственной экономики, ни собственного сельского хозяйства. Она умеет только продавать свои природные богатства, меняя их на необходимые предметы потребления и не производя сама практически ничего для собственных нужд. Выйти из этого опасного и серьезного положения она, скорее всего, не сможет еще ряд лет.
Вопрос. Но должен же быть выход. Что надо делать? Каковы для нас уроки газового конфликта с Украиной?
Ответ. Уроков много. Сразу всего не скажешь. Прежде всего становится все более очевидным, что Украина в ее нынешнем виде с ее антироссийским прозападным руководством становится все более серьезной угрозой для нас, нашей безопасности, стабильности и интересов. Это положение не изменится самотеком. Нужна энергичная политика по его пересмотру с использованием всех доступных средств. Пора отрешиться от ностальгических иллюзий и надежд в отношении Киева. Реальная обстановка на Украине не дает никаких оснований сохранять их. Продолжавшаяся более 15 лет политика фактической поддержки за счет российских ресурсов тех украинских сил, которые являются инструментом в руках наших геополитических противников и ставят своей задачей после Беловежской Пущи окончательно зачеркнуть 350 лет единства наших народов и их совместной государственности, абсурдна и преступна. За Украину придется вступать в борьбу.
Во-вторых, нужна срочная диверсификация маршрутов поставок нашего газа. Строительство северного и южного потоков надежного решения этой проблемы не дает, поскольку в любом случае выводит наш газ на территории стран, являющихся членами военно-политических и экономических блоков, которые имеют жесткую внутреннюю дисциплину и ведут игру против наших интересов. Наши усилия по развитию газопроводной сети должны быть переориентированы в восточном, а может быть, и в южном направлении. Надо, кроме того, постепенно прекращать политику наращивания объемов газового экспорта. Она вредна с ценовой точки зрения, тормозит внутреннее развитие страны, увеличивает внешнюю зависимость.
И самое главное: нужна масштабная, целенаправленная и срочная программа восстановления и развития промышленного и сельскохозяйственного производства России, которая сняла бы нас с нефтегазовой иглы и поставила на собственные ноги. Не сохранять в условиях кризиса все, как оно у нас есть, а воспользоваться кризисом для осуществления реальных преобразований, которые возможны только путем государственного вмешательства и взятия под контроль и управление ключевых звеньев российской экономики.
Нынешний кризис носит не финансовый, не биржевой и не банковский, а системный характер. Чтобы преодолеть его и выйти из него с укрепившимися позициями, надо воздействовать на систему и провести ее решительную корректировку. Вливать же, как сейчас, деньги в эту оказавшуюся во многом несостоятельной и несовершенной систему через механизмы банков, с которых и началось ее обрушение, это все равно что целовать покойника. Сколько ни целуй, а оживить не удастся.
Новый американский президент не стесняется говорить о необходимости нового начала, хотя прочность положения и позиций США в мире несравнимы с нашими. Почему не ставить эту задачу для многострадальной России нашему руководству? Вопрос этот давно назрел и стучится в двери.
«Советская Россия»
