26.05.2012 20:17 Газета «Правда»
Эта тема стала главной в интервью, которое дал для «Правды» депутат Верховного Совета РФ в 1990—1993 годах, Государственной думы России первого, второго и четвёртого созывов, заместитель председателя Госдумы второго и четвёртого созывов, доктор юридических наук, профессор, ректор Российского государственного торгово-экономического университета С.Н. Бабурин.
— Уважаемый Сергей Николаевич! Несмотря на совсем не старый для известного учёного и политика возраст, вы, ветеран политической и общественной жизни страны, на протяжении более двух десятилетий часто находились в самом центре развития событий. Мы помним вашу роль активного сторонника сохранения СССР, противника Ельцина и ельцинизма, особенно в трагический период сентября-октября 1993 года. И сегодня Бабурин опять в оппозиции власти, которая в ходе прошедших выборов вроде бы сделала всё возможное, чтобы на словах отмежеваться от «лихих 90-х» и провозгласить новую эру «демократии»…
— Когда-то французский философ и просветитель М. Монтень отметил, что первый признак порчи общественных нравов — это исчезновение правды. Не грех вспомнить эту мудрость, разбираясь с буднями сегодняшней России, тем более в год 100-летия вашей уважаемой газеты, несущей в самом своём названии это преисполненное глубокой нравственности слово. К сожалению, нынешняя власть в России далеко отошла от нравственности и правды в политике, вернее, так и не вернулась к ней по прошествии 20 лет без СССР.
Массовые митинги населения, проходившие с декабря прошлого года в разных городах России, нелепо объяснять только происками ЦРУ и неких «оранжевых заговорщиков», хотя понятно, что враги России стремятся использовать тот факт, что Российская Федерация находится ныне в состоянии глубочайшего, самого серьёзного за свою постсоветскую историю системного кризиса.
Дело не только в падении ВВП и уменьшении многих жизненно важных социально-экономических показателей, о чём часто и справедливо пишет «Правда». Первостепенную роль сегодня играет системный кризис в государственном управлении, который не позволяет добиться главного — результативности в работе, отчего Отечество наше не только не выбирается из поразившего его кризиса, а, напротив, всё более отстаёт от мировых показателей, оказывается на задворках «третьего мира».
Я работаю ректором одного из крупнейших вузов страны и могу засвидетельствовать, что наши студенты, любящие Родину и, естественно, стремящиеся гордиться ею, остро чувствуют и переживают этот нарастающий кризис, и прежде всего — кризис правды. Согласно данным проведённых у нас в РГТЭУ в ходе последних выборных кампаний опросов, лишь 1,9% студентов (а это молодёжь от 17 до 23 лет) сказали, что фальсификации на прошедших выборах отсутствовали. 76,82% считают, что подтасовки имели место. 64,44% уверены, что на выборах имел место массовый обман народа, что угрожает демократии и стабильности государства.
Лишь 13,44% студентов объясняют многотысячные митинги-протесты последних месяцев исключительно усилиями Запада по дестабилизации положения в стране. А 70,82% опрошенных без колебаний говорят, что митинги — это выражение недовольства населения политическим курсом и социально-экономическим положением в стране. Кстати, недавно нам показывали телевизионные картинки массовых первомайских митингов в поддержку власти. Так вот, согласно опросам, о желании выйти на подобные провластные мероприятия заявляют всего 6,65% опрошенных (о стремлении поддержать личным участием в митингах либералов заявили 9,18% студентов, патриотическую оппозицию — 17,5%).
В последних цифрах, на мой взгляд, проявляется ещё один кризис современного российского общества — кризис социальной активности молодёжи, что особенно контрастирует с яростными социальными и политическими протестами её сверстников в Европе и Америке. Объяснение здесь одно: большая часть нашей молодёжи поражена неверием и разочарованием из-за постоянного обмана и лицемерия власти, отсут-ствия идеалов и ориентиров.
Разрушение нравственности и утрата чувства будущего, появление сверхбогатых с явно сомнительными источниками богатства и обнищание миллионов, как и многие другие результаты псевдореформ двух минувших десятилетий, не могли не привести к утрате властью социальной поддержки, к кризису самой модели власти. Такое уже бывало в нашей истории — вспомним время, предшествовавшее двум революциям 1917 года. Тогда апатия разочарованного народа, в том числе молодёжи, быстро сменилась совсем другими настроениями и главное — действиями.
— Как нам известно, вы поддержали вывод КПРФ о нелегитимности прошедших президентских выборов и самой власти в России. Как вы, политик и юрист, специалист по конституционному праву, понимаете само определение легитимности власти?
— Легитимация — латинский термин, в широком смысле это утверждение полномочий, правоспособности. В государственном и международном праве легитимизм требовал и требует уважения к правам законных властей и непризнания узурпаторов. Причём признание исторического права на власть не сводится, разумеется, к монархической традиции. Должностное лицо может быть избрано в соответствии с действующим законом, но, не получая при этом легитимности, оно не обретает полномочий должностного лица по естественному праву. Не случайно русские правоведы и философы рассматривали право как юридически оформленную нравственность. «Право есть принудительное требование реализации минимального добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла», — писал В.С. Соловьёв.
В статье 3 действующей ныне Конституции Российской Федерации записано: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ… Никто не может присваивать власть в Российской Федерации». Соблюдение этой нормы и есть принцип легитимности. Легитимация предполагает наличие права в основе любого требования, в том числе претензии на власть.
Отсюда необходимость изначального признания народом проводимых реформ легитимными. В ином случае реформы просто не состоятся или потеряют право так называться в позитивном смысле этого понятия. Значит, механизм проведения модернизации общества должен вызывать всеобщее доверие как идущий на благо народа, привлекая на всех этапах народную поддержку осуществляемым нововведениям. Зададимся в связи с этим вопросом, есть ли такая поддержка у ныне реализуемых в стране президентских и правительственных начинаний?
Легитимность власти предполагает её преемственность. Но есть ли она у нынешней власти? Вспомним только последнее десятилетие ХХ века: 1991 год — попрание Конституции СССР и разрушение Советского Союза; октябрь 1993 года — попрание Конституции Российской Федерации, незаконная попытка разгона и расстрел сопротивляв-шегося этому российского парламента.
Учитывая этот печальный опыт, модернизацию России в ХХI веке надо проводить, не нарушая действующую Конституцию. Кстати, независимо от того, действительно ли проголосовал за её проект в декабре 1993 года народ России, он эту Конституцию в конце концов признал де-факто, согласился на её основе жить, а значит, её легитимировал. Но ведь возможен и обратный процесс. Преемственность рушится, когда народ отказывает легитимности в доверии.
Актом легитимности власти является согласие народа на эту власть. Создание СССР было событием революционным, но его конституционное реформирование в 1924, 1936 и 1977 годах было принято абсолютным большинством народа, что совершенно легитимировало Советскую власть. Важнейшим фактором легитимации этой власти служила национально-государственная идея, которая в период Гражданской войны и в последующие десятилетия приобрела сакральный характер.
Выше я уже упоминал мысль В.С. Соловьёва о нравственности власти как необходимой основе её легитимности. О том же писал и великий Достоевский. В его «Дневнике писателя» мы читаем: «Нации живут великим чувством и великою, всех единящею и всех освещающею мыслью, соединением с народом, наконец, когда народ невольно признает верховных людей с ним заодно, из чего рождается национальная сила, — вот чем живут нации, а не одной лишь биржевой спекуляцией и заботой о цене рубля».
Именно по этим основаниям прежде всего выборы Ельцина президентом России в 1996 году навсегда остались нелегитимными.
— Означает ли это, что народ тем не менее признал ельцинскую Конституцию 1993 года, что эта Конституция вечна и не нуждается в коренных изменениях?
— Нет, жизнь показывает, что многие нормы этого основного документа государства на сегодня морально устарели и не консолидируют общество как правовая основа его развития. Напротив, они общество дезорганизуют. Например, статьи 80 и 83, или со 110-й по 113-ю Конституции. Эти нормы требуют изменения.
Убеждён, что ныне необходимо вернуть президента РФ на место главы исполнительной власти государства, возродить пост вице-президента и упразднить пост председателя правительства.
С другой стороны, необходимо перейти к смешанной парламентско-президентской модели, предполагающей то, что сам президент стоит во главе правительства, а избранные ранее депутатами члены правительства сохраняют парламентские мандаты и при своей отставке без каких-либо дополнительных процедур продолжают быть депутатами.
Необходим полный пересмотр главы 5 «Федеральное Собрание» Конституции РФ. Вместо Совета Федерации и неконституционного Государственного совета при президенте России пора восстановить модернизированный в соответствии с вызовами XXI века Государственный совет РФ, формирующийся по смешанному принципу.
Государственный совет, на мой взгляд, должен включать:
глав исполнительной и законодательной власти субъектов Федерации по должности — 172 чел.;
назначаемых президентом РФ пожизненно лиц, ранее занимавших пост президента РФ;
назначаемых президентом РФ на 6 лет членов ГС из числа авторитетных государственных и общественных деятелей России — 20 чел.;
делегируемых на 5 лет парламентскими партиями членов ГС пропорционально представительству партий — 20 чел.
Созрела потребность общества в упразднении неэффективной Государственной думы РФ и избрании по смешанной системе Верховного Совета РФ — 225 чел. по партийным спискам и 225 чел. по территориальным округам.
Возможно, пора объединить Конституционный, Верховный и Высший арбитражный суды в один Верховный суд с соответствующими палатами и составами по гражданским и уголовным делам. Многоголовость судебной власти в России себя не оправдала.
Это те меры, которые могут вернуть легитимность современной российской власти. Без них разговоры о борьбе с коррупцией, о демократизме кадровых решений во всех ветвях власти, о независимости судей и эффективной судебной системе останутся конкурсом лицемерия или, в лучшем случае, пустым сотрясением воздуха.
Без конституционной реформы избранный в марте 2012 года президент России В.В. Путин не сможет восстановить своей легитимности.
Но как осуществить эти меры? Усилиями правительства, Государственной думы или Совета Федерации? Но у них «всё хорошо», они ничего не захотят менять по доброй воле.
— И что же делать?
— Есть три нереволюционных способа легитимации перемен: осуществить изменение Конституции России федеральными конституционными законами при особой процедуре (ст. 136 Конституции РФ), осуществить это изменение через референдум (ч. 3 ст. 3 Конституции) либо через созыв Конституционного собрания (ст. 135 Конституции).
Конечно, есть ст. 136 Конституции РФ, согласно которой поправки к главам с 3-й по 8-ю можно принять в порядке, предусмотренном для утверждения федерального конституционного закона. Но ведь это поправки, а как при необходимости включить в Конституцию новую главу? А ведь и формально небольшая поправка к статье, находящейся в главах с 3-й по 8-ю Конституции РФ, может по своему значению посягать на нормы, зафиксированные в главе 1 или 2. И кто будет определять отсутствие такого посягательства? Парламентское большинство? Уточняю: сегодняшнее парламентское большинство?
Да в лучшем случае только тогда, если и когда вокруг парламента встанут блокадой тысяч 100 или 200 российских граждан и по-ватикански замуруют все выходы из ГД и СФ до тех пор, пока депутаты не примут нужного решения. Может быть, обойдёмся без этого? В то же время первые два способа работать не будут, поскольку один связан с решениями тех самых высших органов представительной власти России, легитимность которых ставится под сомнение, а второй технически затруднён, да и все мы помним, как обошлись с чётко выраженной волей народа на Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года.
Остаётся Конституционное собрание (КС). Существует несколько проектов закона о Конституционном собрании. Во всех проектах ключевым спорным моментом является механизм формирования КС. В этом механизме выделяются четыре исходных принципа его формирования:
работоспособность, предполагающая оптимальное число членов КС;
профессионализм, предполагающий разрешение дилеммы, кто должен заниматься изменениями Конституции России: то ли юристы и политологи, то ли уполномоченные на это лица вне зависимости от их профессий;
представительность, когда новый текст конституционных норм рождается в столкновении политических и экономических интересов, социальных программ, отражающих существующие в обществе настроения;
неангажированность, означающая беспристрастную объективность лиц, работающих над конституционной реформой.
Большинство экспертов и авторов законопроектов пришли к выводу, что совместить эти принципы в тексте законопроекта невозможно из-за их взаимоисключения.
Существующие проекты, в том числе подготовленный общественным движением «За веру и Отечество» и внесённый мною и моими соратниками законопроект, предлагают разные способы совмещения указанных принципов. И проект Г.А. Зюганова, Н.М. Харитонова, Н.И. Рыжкова и других «левых», и «коалиционный» проект, внесённый Б.Б. Надеждиным, А.И. Лукьяновым, В.В. Володиным, Е.Б. Мизулиной и В.А. Крючковым. Как и проекты О.О. Миронова, В.П. Зволинского и других авторов.
— Есть ли что общее у этих законопроектов?
— Все проекты закона, в том числе мой, морально устарели. Они рассчитаны на ситуацию стабильного и бесконфликтного развития российского общества, когда КС должно решать некие юридические вопросы, а все ветви власти, направляющие своих руководителей в состав КС, пользуются доверием и уважением граждан. Увы, ныне все виды власти не пользуются ни доверием, ни уважением. А потому главным становится вопрос: как учесть настроения в обществе при формировании Конституционного собрания, чтобы решения этого собрания восполнили вакуум легитимности?
На мой взгляд, оптимальным вариантом легитимации реформ является созыв КС на основе авторского проекта закона видного российского государствоведа С.А. Авакьяна. В нём предполагается, что КС должно состоять из 300 членов, входящих в него по должности, по избранию и по назначению (ст. 5 законопроекта).
По должности членами КС являются: президент РФ, председатель, заместители председателя, руководители комитетов Совета Федерации ФС РФ; председатель, заместители председателя, руководители депутатских объединений и председатели комитетов ГД ФС РФ; председатель и заместители председателя правительства РФ; председатели Конституционного, Верховного и Высшего ар-битражного судов РФ; Генеральный прокурор РФ; председатель ЦИК РФ; Уполномоченный по правам человека в РФ. Членами КС по избранию являются по два представителя от каждого субъекта РФ, избранные законодательным (представительным) органом государ-ственной власти субъекта РФ тайным голосованием на альтернативной основе.
Члены КС по назначению включаются в его состав указом президента, ими должны быть по замыслу С.А. Авакьяна ведущие учёные-юристы, не являющиеся членами СФ и депутатами представительных органов любого уровня, не занимающие штатных должностей государственной или муниципальной службы и достигшие возраста 30 лет ко дню назначения.
Но сегодня жизнь требует дополнить технологический подход актуальным политическим.
Численный состав Конституционного собрания должен быть увеличен, очевидно, до 350 или 400 человек. Дополнительно необходимо делегировать в КС представителей от центров «политического возбуждения» и морального авторитета — от официально зарегистрированных политических партий, имеющих своих депутатов в органах представительной власти различных уровней, и от Архиерейского Собора Русской православной церкви. Последнее необходимо (несмотря на отделение Церкви от государства) в силу исторических особенностей России и экстраординарности самого КС, призванного решать проблемы не только государства, но и общества.
Дай бог, чтобы хотя бы в этой форме КС получило доверие общества и восстановило легитимность власти в России.
— Спасибо, Сергей Николаевич, за откровенное и подробное изложение вашего видения ситуации в Отечестве и выхода из неё в интересах народа и государства. Нет сомнения, что среди наших читателей найдутся и ваши сторонники, и сомневающиеся в правомерности некоторых предлагаемых здесь подходов. Что совершенно естественно при наличии многообразия идей о наилучшем выходе из этой ситуации, в том числе в патриотической оппозиции, к которой все мы относимся. Поэтому будем считать это интервью началом дискуссии, к участию в которой приглашаем и специалистов-правоведов, и политиков, и всех заинтересованных граждан.
