Для большинства советских граждан, включивших телевизор 19 августа 1991 года, сообщения дикторов Центрального телевидения о том, что президент СССР Михаил Горбачев не может «по состоянию здоровья» исполнять обязанности, было неожиданностью.
Само по себе создание Государственного комитета по чрезвычайному положению, куда вошло практически все высшее советское руководство (Геннадий Янаев — вице-президент, Дмитрий Язов — министр обороны, Владимир Крючков — председатель КГБ и т.д.), стало свидетельством «глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего государства».
Действительно, вся логика действий членов ГКЧП показывает, что они поступали как последовательные государственники, руководствовавшиеся принципом: «Не навреди». Так, не был арестован избранный в июне 1991 года президентом России Борис Ельцин — более того, он, находящийся утром 19 августа за городом, смог вернуться в Москву и организовать сопротивление.
И, что характерно, после поражения ГКЧП перестроечный «Огонек» вышел с изображением руководства «демократической» России с издевательским заголовком «День Победы». В следующем номере один из наиболее известных «демократических» журналистов Анатолий Головков уже одобрял запрет деятельности КПСС и КП РСФСР: «Страна не могла продвинуться ни на шаг вперед без демонтажа КПСС…» А уже в сентябре 1991 года тот же автор не без радости констатирует: «Союза Советских Социалистических республик, одной из самых свирепых империй в мировой истории, больше нет».
Но вот что интересно. В 2012 году «Левада-центр» (признан иностранным агентом) провел опрос, который показал, что 41% россиян считал августовские события трагедией, только 10% назвал их «демократической революцией». Увы, потребовалась слишком дорого заплатить, чтобы все встало на свои места.
